«Секретный лжесвидетель в современной России - прикрытие для следователя, который фальсифицирует уголовное дело»

29.11.2019

Интересное расследование на днях представлено екатеринбургским журналистом Александром Полозовым из издания «Знак.Ком». Он подробно рассказал о том, как в России используют тайных (лже)свидетелей для фабрикации политических уголовных дел: «В России расширяется практика уголовных дел с участием секретных свидетелей, которые на суде дают показания под псевдонимами, с закрытыми лицами и изменёнными голосами. Сразу два тайных свидетеля появились в деле псковской журналистки Светланы Прокопьевой, которую обвиняют в оправдании терроризма после её высказываний о прошлогоднем взрыве в архангельском УФСБ. По словам Пропокопьевой, секретные свидетели приписывают ей радикальные взгляды, нелюбовь к власти и даже призывы к массовому протесту. Институт секретных свидетелей в российском уголовно-процессуальном законодательстве существует с 2004 года и появился для защиты тех, кому за участие предварительном и судебном следствии реально может грозить расправа. Теперь же, говорят адвокаты, всё походит на то, что тайные свидетели становятся удобным инструментом в руках следствия, в том числе по репрессивным делам.

От «наркотических» до «экстремистских»

Государственная охрана свидетелей преступлений в России установлена с 2004 года. Смысл, заложенный нормой закона, - защитить свидетелей от угрозы жизни, здоровью и имуществу его самого и его близких. Органы дознания и следствия (а также прокуратура и суды) руководствуются частью 9 статьи 166 УПК РФ, которая позволяет вынести постановление о сохранении в тайне данных о личности свидетеля. Эти данные запаковываются в специальный конверт и в таком виде приобщаются к делу. Вскрыть конверт вправе только лицо, засекретившее участника процесса, и рассматривающий дело судья. Став засекреченным, свидетель далее фигурирует под псевдонимом, не показывается участникам процесса, а при даче им показаний в судебном заседании применяются технические средства, меняющие голос. Законодательство, кстати, никак не регламентирует использование псевдонимов. Так что довольно часто в роли тайных свидетелей выступают люди с анкетными данными литературных или киноперсонажей, известных актеров, музыкантов и политиков.

По данным, которые в июне 2018 года на портале Pravo.Ru приводил адвокат Илья Журавков, в подавляющем большинстве случаев меры государственной защиты свидетелей, включая их засекречивание, применялись в делах о наркопреступлениях (более 82%). А преступления по делам о терроризме и организованной преступности составили только 2% случаев. Практика привлечения тайных свидетелей особенно распространена в делах, связанных с незаконным оборотом наркотиков, подтверждает партнёр, соруководитель уголовно-правовой практики коллегии адвокатов Pen&Paper Вадим Клювгант. Но очевидной становится тенденция, по которой засекреченные свидетели стали фигурировать и в делах, возбужденных по так называемым «экстремистским» статьям. Именно по ним расследуются и доводятся до суда современные «политические» дела.

Только в Екатеринбурге за последние месяцы тайные свидетели появлялись сразу в двух уголовных делах, которые возбуждены и могут быть отнесены к «политическим».

В сентябре такого свидетеля допрашивали в Верх-Исетском районном суде по делу против Станислава Мельниченко, обвинённого в публичном оскорблении полицейского во время майских протестов у екатеринбургского Театра драмы. Во время одного из заседаний допросили свидетеля, который давал показания за простыней, повешенной прямо в дверном проходе. Он рассказал, что в день конфликта Мельниченко с полицейским его тоже задержали, составили «какой-то протокол», а затем отпустили и даже не стали судить за участие в несанкционированном мероприятии. На суде свидетель дал показания в пользу оскорбившегося стража порядка.

В ноябре свидетель под псевдонимом «Иванов А.» появился в одном из судебных заседаний по делу против бывшего главы свердловского отделения «Открытой России» Максима Верникова. Его обвиняют по статье 284.1 УК РФ («Осуществление деятельности „нежелательной организации“»). Тайного свидетеля допросили в Ленинском районном суде Екатеринбурга по скайпу. Человек, лицо которого было скрыто, а голос изменён, рассказал, что состоял в местном отделении «Открытой России», которое возглавлял подсудимый. Есть мнение, что «Иванов А.» станет ключевым свидетелем в деле.

Закрыть белые пятна

Универсальное требование, прописанное в части 4 статьи 7 УПК РФ, - все решения, которые принимаются органами следствия, прокуратуры и суда в рамках уголовного производства, должны быть законными, обоснованными и мотивированными. Соответственно, и решение о засекречивании свидетеля должно отвечать этим критериям, напоминает Вадим Клювгант. Это значит, что должны быть приведены четкие обоснования со ссылкой на конкретные фактические обстоятельства, которые вынуждают принять такие меры. «При этом понятно, что эта мера вынужденная, крайняя и рассматривать её в качестве универсальной, применяемой в любом деле по желанию следователя, категорически нельзя. В противном случае это будет действие вопреки букве и духу закона», - подчёркивает адвокат.

К складывающейся практике есть вопросы, особенно когда она начинает приобретать черты откровенного фарса. В екатеринбургском деле Мельниченко выяснилось, что тайный свидетель даже не писал заявление на сокрытие сведений о себе. Хотя на самом процессе обосновал свое появление за ширмой тем, что рассматриваемое дело является «резонансным», вследствие чего ему и его семье может угрожать опасность, поэтому он «не хотел бы публично афишировать свои данные». Ещё более нелепой ситуация с тайным свидетелем была в 2013 году, на процессе против шеф-редактора агентства Ura.ru Аксаны Пановой, которой были предъявлены обвинения вымогательстве и мошеннических действиях. Для всех участников процесса, включая саму Панову, практически сразу перестала быть тайной личность засекреченного свидетеля. Равно как и абсолютная несостоятельность решения уберечь этих свидетелей от якобы нависших над ними угроз.

Вынося решение по делу, суд рассматривает совокупность доказательств, и зачастую позиция следствия строится на совокупности лишь косвенных доказательств. Вот тогда и пригождается тайный свидетель, считает Денис Пучков, основатель адвокатского бюро LOYS.

«Это такой ход, который призван закрыть белые пятна, скрепить дело, даже если это выглядит как сшивание белыми нитками. И вот тогда эти белые нитки нужно каким-то образом рвать. Любые доказательства со стороны свидетелей должны проверяться на относимость, допустимость, достоверность. Но как это проверить, если секретный свидетель ссылается, например, на некое лицо, некий источник, а ты не можешь проверить, знаком ли свидетель с этим лицом или нет, имел ли доступ свидетель к этим документам или нет? А может выйти так, что за ширмой тайного свидетеля стоит следователь или сотрудник госбезопасности - с этим что делать?», - задается вопросом Пучков.

Если без явных и очевидных причин в деле появляется тайный свидетель, это, скорее всего, означает, что у обвинения не всё хорошо с доказательной базой, соглашается Вадим Клювгант. «Далеко не во всех случаях появление тайных свидетелей в деле необоснованно и не является мотивированным. Но когда явной обоснованности этого решения не просматривается, когда очевидны натяжки при принятии решения о появлении секретного свидетеля в деле, то это верный знак того, что обвинение пытается всеми силами укрепить свои позиции», - говорит адвокат.

О роли секретных свидетелей в уголовно-правовой практике современной России в своей книге с красноречивым названием «Фальсификации уголовных дел в Российской Федерации» написал Дмитрий Бученков, фигурант «Болотного дела», который, как известно, 6 мая 2012 года даже не был в Москве. Для органов следствия и судов это не стало препятствием для того, чтобы больше года продержать его в СИЗО. Когда защита добилась его перевода под домашний арест, Бученков бежал из России. Выдержки из его книги в 2018 году опубликовал портал «ОВД-инфо». Коротко суть: секретный свидетель в современной России - уникальная находка для следователя, который фальсифицирует уголовное дело. Построить всё уголовное дело только на показаниях секретных свидетелей проблематично, но сформировать основную версию - вполне возможно. На показаниях секретных свидетелей основывались приговоры фигурантам «Болотного дела», а также, например, Олегу Сенцову и его «подельникам». Как правило, тайными свидетелями становятся те, кто сам находится на крючке у следствия, подчинён его воле и идет с ним на определенную сделку.

Как этому противостоять?

Естественно, постановление следователя о сокрытии свидетеля, как и любое другое постановление, может быть обжаловано защитой по мотивам необоснованного применения этой меры. Жалоба может быть подана в том числе в прокуратуру или в суд в порядке предварительного судебного контроля - с обоснованием, что сокрытие свидетеля затрудняет доступ к правосудию или нарушает конституционные права обвиняемого. Но какова перспектива подобного обжалования - это вопрос философский, замечает Вадим Клювгант из Pen&Paper.

У защиты мало шансов что-либо сделать, соглашается Денис Пучков из LOYS. Остаётся выстраивать такую тактику защиты, которая позволяет поставить показания свидетеля под сомнения. «Если свидетель плохой, то хороший адвокат может поймать его на каких-то явных противоречиях. К тому же, высока вероятность, что вы или ваш подзащитный догадаетесь, с кем имеете дело. Это позволит задавать секретному свидетелю вопросы, которые ему будут не очень удобны», - говорит Пучков.

Интересно, что в деле экс-главы свердловского отделения «Открытой России» Максима Верникова свидетеля «Иванова А.» удалось поймать на некоторых противоречиях: он не смог объяснить, почему из его показаний выходит, что ему удалось одновременно быть в двух местах.

Утверждать, что появление тайного свидетеля в деле - верный признак, что дело защитой будет проиграно, конечно, нельзя, считают эксперты. Иначе пришлось бы признать, что для суда из всех рассматриваемых доказательств решающими всегда становятся именно показания тайного свидетеля. Впрочем, признают адвокаты, точно так же не все участники уголовного судопроизводства в России признают более общую проблему. Это всё более выраженная презумпция полного доверия к действиям следователей со стороны судов. И она на практике всё чаще перевешивает презумпцию невиновности подзащитного, гарантированную Конституцией. Со ссылкой на то, что следователь выступает процессуально-самостоятельной фигурой и нельзя вмешиваться в его деятельность, большинство жалоб на действия следователей отклоняется.

«И поскольку практика сомнительного применения института тайных свидетелей имеет тенденцию к расширению, очевидно, что больших успехов в противодействии этой практике пока нет. К сожалению», - констатирует Вадим Клювгант. «В системе современного российского „правосудия“ манипулятивной практике секретных свидетелей невозможно что-либо противопоставить. Невозможность данного противопоставления заключается в самой сути российской следственно-судебной системы, оторванной от общества», - написал в своей книге Дмитрий Бученков».

Темой заинтересовался Николай Зенков
«Компромат-Урал»